| Статистика |
|---|
Онлайн всего: 1 Гостей: 1 Пользователей: 0 |
|
Мой сайт
Каталог статей
C.Ф.КРИВШЕНКО. Приморский мотив в русской поэзии...
Поэзия... Духовное и душевное состояние личности, народа, нации, общества... Создается она не только великими поэтами и не только в столицах. Она идет из глубины народной жизни. Всюду, где есть движение мысли и духа, движение души – всюду и движение лирического чувства человека. В стихах – как и в литературе вообще – своеобразная летопись времени с его событиями, потрясениями и самовыражение души человека во времени с ее невидимыми внешнему взору переживаниями. В разное время и в разных областях и краях выходили своеобразные антологии поэзии – назовем Сибирскую антологию, антологию поэзии Дальнего Востока. И это закономерно. На Дальнем Востоке, как и в других регионах нашей России, исторически возникли и закрепились свои "областные культурные гнезда", питающие огромный резервуар русской литературы.
Одно из таких "культурных гнезд" на Дальнем Востоке – Владивосток... По возрасту он не самый старший на Дальнем Востоке, у каждого из дальневосточных больших городов – Петропавловска-на-Камчатке, Благовещенска, Хабаровска – своя особая история. И каждый из них стал своеобразным собирателем интеллектуально-гуманитарных сил края, области, региона. Наш разговор – о Приморском крае, о Владивостоке, их поэтах.
Конечно, тема "Приморский мотив в русской поэзии" включает творчество всех поэтов, так или иначе отозвавшихся на события в Приморье. Здесь следовало начинать едва ли не от Ломоносова, писавшего об Амуре, о Камчатке, об освоении южных морей, и до Александра Твардовского, запечатлевшего облик нашего края – исторический, географический, нравственный – в поэме "За далью – даль". Именно там прозвучали его словно вычеканенные на золоте строчки:
Заветный край особой славы,
В чьи заповедные места
Из-под Орла, из-под Полтавы
Влеклась народная мечта.
Пусть не мое, а чье-то детство
И чья-то юность в давний срок
Теряли вдруг в порту Одессы
Родную землю из-под ног...
Первые стихотворные опыты мы можем найти в старых газетах, в частности, на страницах газеты "Владивосток", которая начала издаваться в 1883 году. До этого момента, как известно, шло переселение из центра России через Сибирь. А затем – морское, на пароходах Добровольческого флота "Россия", "Петербург" и других. До нас дошли строчки и о морском переселении, начавшемся в 1883-м. Безвестный автор откликался на прибытие очередной группы переселенцев в 1886 году такими стихотворными строчками:
В барак холодный поместили
В пути измученный народ.
Хворал кто, тех сперва лечили
И хоронили, кто помрет.
Явились корь и скарлатина,
Встречался даже дифтерит.
Ну что ж? Неделя карантина
Болезни эти прекратит.
Но нас нельзя в том упрекать,
Мы не учились заселять.
Но, чтоб вина на нас не пала,
Ответ начальству мы строчим:
Усилим там, а там смягчим,
И, в общем, все благополучно.
Народ болел – мы их лечили,
Кто умер, тех похоронили;
Процент такой-то. Мило, звучно.
Везде видны плоды стараний,
Во всем царит мораль одна:
Страна почти заселена
И ждет дальнейших предписаний.
(Записки Приамурского отдела Русского географического общества.
1898 г.).
Морской офицер Павел Иванович Гомзяков (1867-1921) родился в Благовещенске, в семье священника. Затем семья переехала во Владивосток, где он учился в гимназии. Закончил медицинский факультет Императорского Юрьевского университета (Тарту), после учебы вернулся во Владивосток, служил врачом во флотском экипаже. Гомзяков плавал, был в Японии, в Китае, на Камчатке. Во Владивостоке издал три сборника стихов, из которых сохранился лишь третий – "Ad astra" ("К звездам"), изданный в 1911 году. В числе первых изданий называют также сборник "На память друзьям", вышедший во Владивостоке в 1885 году.
Особая страница в поэзии Дальнего Востока – творчество Николая Петровича Матвеева (1865-1941). Прозаик, поэт, краевед, журналист, издатель, глава уникального рода Матвеевых, давших отечественной литературе несколько замечательных литературных имен: Венедикта Марта, его сына поэта Ивана Елагина, журналиста Николая Матвеева-Бодрого, его дочь Новеллу Матвееву.
Сразу отметим, что в стихах Павла Гомзякова и Николая Матвеева – начало одной темы, которую можно обозначить как тему дальневосточной тихоокеанской Руси. Да, Владивосток – не Петербург, не Москва... Но это Владивосток! Это окно в Тихий океан, в Азию... И первым поэтом был тот, кто дал городу столь поэтическое название. Отнюдь не завоевательное начало в нем, а самое мирное, доброе, ибо "Владеть востоком – значит жить/ /В соседстве мирном по делам... //Отсюда нам идти и плыть/ /По океанам и морям".
Тема Владивостока войдет в стихи разных поэтов и по-своему будет решаться в творчестве Николая Асеева, Павла Васильева, Арсения Несмелова, Георгия Корешова, Анатолия Кашеиды, Александра Твардовского, Ивана Елагина, Геннадия Лысенко и других. И по ходу нашего разговора мы еще скажем о тех штрихах, приметах, которые внес каждый из авторов в эту прекрасную и притягательную тему. "Владивостокский мотив" в русской поэзии – кто скажет, что такого мотива нет? Но открытие этой темы – в стихах Николая Матвеева и Павла Гомзякова. Вот в каком многообразии красок увиден город глазами поэта тех лет:
...Лежит, окутанный полупрозрачной мглою,
В коричневых холмах родной Владивосток.
Кой-где синеет дым и вьется вверх струею,
И алой краской дня румянится восток.
(Павел Гомзяков).
Первая четверть XX века в поэзии Приморья также оставила заметный след. В русскую литературу ворвались героико-трагические мотивы, связанные с русско-японской войной. И в крае стали известны "Варяг" ("Наверх вы, товарищи!"), "Плещут холодные волны", "На сопках Маньчжурии". Прозвучало и здесь стихотворение В. Брюсова "К Тихому океану". На страницах периодической печати, в частности в стихах того же Николая Матвеева, появляются революционные ноты. А тут с Дальнего Востока потянулись призывники – началась первая мировая война, и мужиков она не обходила нигде, вот и дед по матери автора этой статьи с первой мировой, с германской не вернулся... Так что тема не дальняя и не абстрактная.
В 1914 году во владивостокской газете "Текущий день" было опубликовано стихотворение Павла Далецкого "Русским воинам" – автору будущего романа "На сопках Маньчжурии" было11 лет...
Четыре года шла война.
Усиливалось влияние различных декадентских групп, намечался уход в узкое, невзрачное, неясное. Символисты, футуристы, акмеисты, пролеткультовцы – все это где-то роилось, но на местном уровне яркого выхода в поэзии не находило. Преисполнялась невнятных порывов лирика Венедикта Марта, некоторых других авторов. Важно то, что шел духовный поиск, возникала постоянная потребность художественного осмысления мира.
"Пусть сильнее грянет буря..." – призывали не только политики, но и художники и поэты. Звали бурю – она пришла. Великая Октябрьская революция (иные сейчас называют ее переворотом). Осознание революции и последовавшей за ней гражданской войны как национальной катастрофы, как социального катаклизма, как братоубийственного противостояния в те годы находило в поэзии отдельные отзвуки. Для большинства же поэтов "середины не было", в этой классовой и интернациональной схватке Россия нередко представлялась началом мирового революционного пожара. Поэзия политизируется. Волной революционных событий в Приморье прибивает разных поэтов: Сергей Третьяков, Всеволод Иванов, Арсений Несмелов, Николай Асеев, многие другие бегут на восток в надежде укрыться от бури. Или вместе с бурей. Приморье на несколько лет становится средоточием своеобразной культурной жизни, где сталкиваются различные литературные направления. Борьба, борьба. И так до 1922 года. С одной стороны, за власть Советов, с другой – за Русь святую. Красные и белые... И еще один определяющий фактор – оккупация Дальнего Востока иностранными интервентами, японцами, американцами. 4-5 апреля 1920 года во Владивостоке выступили японские войска и разгромили отряды рабочих. Были убиты Сергей Лазо, его сподвижники Сибирцев и Луцкий. "События кровавой ночи после этого убийства приобрели еще большую выпуклость, и вот в Приморье на момент установилось то, что люди называют национальным единением", – это оценка не сегодняшнего дня. Так говорилось в книге "Неравнодушные строчки", выпущенной в Чите в 1921 году. Этот исторический момент – борьба во имя национальных интересов – отозвался и в поэзии тех дней: в стихах Н. Асеева, С. Третьякова, С. Алымова, Н. Костарева, В. Марта, А. Богданова, А. Ярославского, К. Рослого, П. Парфенова. Песенное обрамление тема борьбы найдет в знаменитой партизанской песне П. Парфенова "По долинам и по взгорьям", имеющей свою историю. В 1918 году во Владивостоке создается ЛХО (литературно-художественное общество). Еще его иногда называли "Литературным балаганчиком". Тон здесь задавали футуристы: Н. Асеев, Д. Бурлюк, С. Третьяков, критик Н. Насимович-Чужак. Они издавали журнал "Творчество". Вышло семь номеров: шесть во Владивостоке, седьмой – в 1921 году в Чите.
В журнале – обличение иностранной интервенции, белогвардейцев, отражение событий в крае и в стране. У кормила журнала – футуристы, и эстетическая позиция журнала – соответственно футуристическая: пропаганда футуризма как единственного выразителя идей пролетариата в искусстве, отрицание русской классики как "либерально-помещичьей духовной пищи", претензия на гегемонию, на создание особого искусства. Витийствовал "отец русского футуризма" Д. Бурлюк, знакомя всех со своей продукцией: "Пускай душа лишь гордая издевка,//Душа – кабак, а небо – рвань,//Поэзия – истрепанная девка,//А красота – кощунственная дрянь". Разумеется, цитировалось и другое стихотворение, написанное им еще в 1913 году: "Я бросаю гордый клич -//Это спич://Будем кушать камни, травы,//Сладость, горечь и отравы,//Будем лопать пустоту,//Глубину и высоту,//Птиц, зверей, чудовищ, рыб,//Ветер, глину, соль и зыбь!"- внекорневая, абстрактная, холодная поэзия пустот... В пору ожесточенной борьбы, в 1920 году, многие поэты разъехались в разные стороны: одни – в Харбин, другие – в Читу, третьи – еще дальше. Скажем, Д. Бурлюк уехал в Японию, а затем – в США. Одна из газет тех лет иронизировала: "Не удалось Владивосток//Ему кривляньем одурачить//И он поехал на Восток,//А из Японии утек//Американцев околпачить" ("Голос Родины", 1922, ноябрь). В эмиграцию уйдут многие... И кто сейчас бросит камень в них?!
В Чите в 1921 году Н. Чужак выпустит книгу своих теоретически-полемических статей "К диалектике искусства", в которой объявит бой реализму, русской классике. Даже пропаганда творчества В. Маяковского, которая велась на страницах "Творчества", имела эту футуристическую, антиреалистическую направленность, но на Дальнем Востоке футуристы не прижились. Известность приобрели "партизанские поэты" К. Рослый, В. Кручина, Г. Отрепьев, Н. Костарев, П. Парфенов.
После завершения гражданской войны целая группа поэтов уходит в эмиграцию: Арс. Несмелое, Вс. Иванов и другие. Их творчество в последние годы возвращено нашему читателю. Несомненно, самым крупным поэтом русского дальневосточного зарубежья стал Арсений Несмелое. Раньше других вернулся Всеволод Никанорович Иванов, автор целого ряда замечательных исторических произведений, написанных уже после возвращения: "Черные люди", "Пушкин и его время" и другие. Тема изгнания, рассеяния, тоски по России, обретения точки опоры стали лейтмотивом в творчестве поэтов русского восточного зарубежья. Ушло узкозлободневное, идеологизированное, нетленным остается то, что преодолевает временное, не обходит национальное и общечеловеческое, раскрывает героическое, драматическое и трагическое.
Во второй половине 20-х годов своими стихами заявляют себя во Владивостоке П. Далецкий, П. Васильев. Их поэзия, особенно стихи приехавшего сюда молодого, стихийно одаренного Павла Васильева, проникнута лиризмом, глубинным выражением личности. Здесь, на страницах молодежной газеты, были напечатаны первые стихотворения будущего известного русского поэта, чья жизнь трагически оборвалась в 1937 году. В ту пору его даже назвали "владивостокским поэтом", и отсюда, с этим титулом, он поехал завоевывать Москву...
В конце 20-х годов П. Далецкий, выпустив здесь и стихи и прозу, уедет, разумеется, не без напора рапповцев, из Владивостока в Ленинград. Он напишет много повестей и романов, наиболее известным из которых станет роман "На сопках Маньчжурии".
Каждое время имело свой пафос, свою тональность. Свою тональность имели и тридцатые годы – время дальневосточных строек и "котлованов". Центральное место в поэзии занимает тема созидания, преодоления трудностей, "покорения природы". Это пафосное, созидательное начало входит в стихи приморских поэтов Вячеслава Афанасьева, Александра Артемова, Георгия Корешова. Достоинством многих стихов поэтов-дальневосточников в те годы станет обращение к традициям русского землепроходчества, кругосветных плаваний. Тогда было модным вести свою родословную от 17-го года. А тут вдруг – герои русской истории, и не в победном, а в драматическом ракурсе:
Мы знаем дорогу и ночью, и днем,
Наш компас проверен отцами.
Мы древним путем в океане идем,
Путем, завоеванным нами.
(А. Артемов, "Дорога отцов").
В 50-60-е годы в поэтический отсек приморского литературного корабля приходит пополнение новых авторов. В газетах края, а затем в книжном издательстве выходят поэтические сборники Анатолия Кашеиды, Бориса Можаева, Виталия Коржикова, Анатолия Павлухина, Ивана Степанова. Не очень густо, конечно. Много переизданий Н. Асеева и других не местных поэтов – признак явного неблагополучия в развитии поэзии молодых. Стереотипы мышления внедряются и в поэзию: отсюда риторика, холодный пафос, инерция рифмованных строк – примером может быть коллективный сборник "Стихи молодых", кстати, в те же годы критично оцененный в рецензии Н. Старовойтова. Местные критики не обольщались слабыми стихами даже на громкие темы... Ряд удачных произведений посвящен теме родного края, красоте его природы (Борис Глушаков, Иван Степанов).
В эти годы в критике оживленно заговорили о самовыражении в поэзии, о преодолении литературных стереотипов "лирики общих мест". Может ли быть лирика безличностной? Правда, термин "самовыражение" понравился не всем, даже А. Фадеев, осуждавший безличную лирику на II съезде писателей, советует обойтись без этого слова: им, мол, пользовались декаденты всех мастей. Но лирика становится эмоциональней, богаче. Некоторые поэты пробуют себя в жанре лирической поэмы ("Я люблю" А. Кашеиды). Лиро-эпические поэмы чаще всего превращаются в лирико-публицистические, где на первое место выходит все та же риторика, декларативность.
Определенное звучание получает тема борьбы за мир – ведь сразу после войны в 1946 году Черчилль в Фултоне произнес свою пресловуто знаменитую речь, открыв ею незримые фронты "холодной войны". На страницах флотской газеты "Боевая вахта" поэт-моряк Виктор Карпов ведет отдел сатиры, который потом получает название "Под киль". Некоторые авторы, начав с поэзии, уходят в прозу, добиваясь именно здесь более заметных успехов (Г. Халилецкий). Кстати, во Владивостоке свои первые прозаические произведения издает Б. Можаев, автор широко известного впоследствии романа "Мужики и бабы", повести "Живой". Творческую биографию начинают здесь многие поэты, которые впоследствии будут работать в столичных городах. И их московские сборники в основе своей несут дальневосточный морской колорит, колорит окраинной России, романтичной и суровой.
Многие годы сдерживает развитие поэзии во Владивостоке, как и литературы в целом, отсутствие толстого или даже тонкого журнала. Сколько попыток – и никакого журнала нет. Но зато выходят альманахи. С 1941 года вышло более двадцати альманахов "Советское Приморье". Затем "Тихий океан", "Тихоокеанский прибой", "Золотой Рог". Печатает приморцев и "Дальний Восток". На страницах альманаха "Тихий океан", литературно-художественных сборников "Литературный Владивосток", "Тихоокеанский прибой" широко представлено творчество поэтов края, поколения, как морские валы, идут одно за другим.
В 70-80-е годы пафос нравственных исканий поэтов Приморья углубляется. Выходят поэтические книжки Юрия Кашука, Вячеслава Пушкина, Ильи Фаликова, Бориса Лапузина, Игоря Рабеко, Яна Вассермана, Александра Романенко, коллективные сборники "Срезы", "Восход" и другие.
Именно в 70-е на приморском небосклоне ярко загорелась поэтическая звезда Геннадия Лысенко. Многое в жизненной и поэтической судьбе роднит его поэзию с творчеством вологодского поэта, служившего на флоте Севера, в Поморье, Николая Рубцова. И оба шли они от традиции Сергея Есенина, который, говоря о своих стихах, обращал внимание "на лирическое чувствование и ту образность, которая указала пути многим и многим молодым поэтам и беллетристам". "Не я выдумал этот образ, – пояснял Есенин. – Он был и есть основа русского духа и глаза, но я первый развил его и положил основным камнем в своих стихах" ("Ключи Марии"). "Выявление органического", "органическая образность", вобравшая впечатления личной судьбы и судьбы поколения, определили звучание поэзии Геннадия Лысенко и в строках о родном крае, перерастающих в стихи о матери-России, и в его любовной лирике. Жизнь отпустила малый срок этому самобытному поэту, творчество которого мы по праву можем назвать нашей малой классикой", классикой дальневосточной ветви русской поэзии.
Можно сказать, что Владивосток среди всех дальневосточных городов остается самым поэтическим городом. Хотя, возможно, это сразу же оспорят в других городах Дальнего Востока. Спорит сама поэзия. Волна за волной идут поэты.
Сергей КРИВШЕНКО
|
| Категория: Мои статьи | Добавил: Иллина (14.02.2013)
|
| Просмотров: 2433
| Рейтинг: 0.0/0 |
|